- Вот ты куда, - сказал мальчик, выйдя из-за угла. Он подошел к крыльцу, и присел на корточки. Засунул руку в щель и начал там шарить. Пару раз он вскрикнул. Видимо, кошка его оцарапала в ярости. Но он все же умудрился её достать. Вытащив её из-под крыльца, он начал гладить её и прижимать к своей груди, успокаивая её, и одновременно вытаскивая гвоздь из кошачьего уха. Когда он вытащил его, кошка уже спокойно сидела у него в руках, и мурлыкая, прижималась к его груди. Тут мальчик, заметил на белом рукаве своего свитера капли крови... Вдруг вспомнилась ему картина с далекого детства, где отец с огромной силой кулака ударяет мать в щеку с криком: "Сука!". Та падает на пол, в полете бьется об угол кровати виском и вздрагивая застывает на ковре у стенки. Малыш со слезами подбегает к маме, падает на колени, подымает голову... а мать не дышит, только густая темно-красная жидкость текла с ужей и глаз на маленькие ручки сына, пачкая рукава...

А кровь медленно капала с кошачьего уха. Тут его лицо резко искривилось в гримасе ярости. Он с отвращением смотрел на кошку. Правая рука, в которой до сих пор был гвоздь, тут же взмахнулась на автомате, и тут же обрушилась со всем гневом на беззащитное животное. Он воткнул гвоздь ей в глаз по самую шляпку. Он сидел у крыльца и в его лицо бился фонтан крови, брызжущий из кошачьей глазницы. Он сидел на земле и дрожал, откинув от себя кошку.

Он так и сидел до конца дня и дрожал. А воспитательницы в истерике подходили к нему и спрашивали: «Андрюша, что с тобой случилось? Почему ты весь в крови? Что ты сделал с Дусей?». И тут он перестал дрожать, посмотрел на Антонину Петровну и Татьяну Михайловну, так пронзительно, что детдомовские няни покрылись холодным потом, и совершенно без намеков на какие-либо эмоции промолвил:
- Кто сказал, что это был я?